После неудачи «King Death» (Айдол принял участие в этом фильме) и кидалова меня промоутером Билли Аукойном, различные вещества стали занимать лидирующие позиции в моей жизни. А после ухода Перри моя наркомания стала еще более ощутимой. В нормальных случаях, менеджер артиста становится неким сдерживающим фактором, следя за тем, чтобы его клиент не терял самообладания, особенно, если это касается наркотиков. Но, когда я познакомился с Билли, я понял, что этот чувак способен мне дать хорошую фору, в смысле рок-н-ролльного отрыва. И я, безусловно, с радостью ушел в весь этот разврат, и вот что мы имеем сейчас.
Пустота, возникшая в моей душе после расставания с Перри, заполнялась героином, и, если говорить образно, то я создал этой женщине что-то вроде огромного монумента из моей наркотической и сексуальной зависимости. Однажды я понял, что пора подвязывать с героином, но вместо окончательного отказа от наркотиков, я перешел на кокаин, потому что ужасно стремался ломок и других синдромов. Я абсолютно не желал проходить через подобный ад. В итоге мой нос стал забиваться огромным количеством кокаина, что постоянно приводило к его кровоточению. И я перешел на курение кокса, что вылилось для меня в полное падение.
Я неделями не выходил из своей квартиры, которая потихоньку становилась похожа больше на свинарник, чем на жилище человека, постоянно дул кокаин и почти не спал. Первым делом альбом отошел на второе место, а чуть позже я и совсем изредка мог о нем вспомнить. Куда бы я ни шел, со мной всегда был мой кисет с необходимыми принадлежностями. Когда я бывал в студии, я прятал свой кисет в туалете под раковиной и постоянно бегал туда, чтобы курнуть кокса, совершенно не обращая внимания на кокаиновый дым, который окутывал все здание. Кит Форси – мой продюсер – брызгал повсюду освежителем воздуха, но ничего не помогало: когда я пересекался в коридоре с Дэйвом Стюартом или Миком Джаггером, которые работали в том же здании, они всегда с хитрецой и пониманием улыбались мне.