В первую очередь необходимо сказать, что группа Low не только одна из устойчивых и значимых рок групп (они гастролировали с Radiohead, выпустили кучу альбомов и EPs, Роберт Плант сделал каверы на несколько их песен), Low также одна из самых захватывающих музыкальных команд. Группа, о которой идет речь - трио из Дулута, Миннесота. Основные участники - это семейная пара Алан Спархок и Мими Паркер, которая провела большую часть прошедших двадцати лет за созданием музыки как прекрасной, так и терзающей.
Группа всегда выглядела глубоко вовлеченной в состояние вроде личного исследования, из-за чего они находились вне событий, происходящих в инди-рок мире. Словно их музыка находится под защитой прочного шара - размышления о духовности, смерти и насилии выглядят переданными из очень личной, их собственной, вселенной.
Ранние альбомы, например пластинка 1994-го года "I Could Live in Hope" и 2002-го "Trust" были созданы в стиле устаревшего минимализма - гитара, бас, ударные и гармонический легкий, как пух вокал Паркер и Спархока. Это формула успеха служила им верой и правдой долгие годы, даже если их звучание протянулось в более сложном направлении. В следующем месяце Low выпустит десятый студийный альбом, The Invisible Way, как раз двадцатилетию группы. Никогда не занимавшиеся саморекламой, музыканты и сейчас более чем сдержанно говорят о новой пластинке и совсем небрежно отзываются о подвигах на музыкальном поприще, хотя Low выжили после двух десятилетий в музыкальном бизнесе.
"Мы сделали много записей и, вы знаете, наше направление, медленное, спокойное, иногда меланхоличное и, мы надеемся, иногда красивое."
Притон: думаю, что неплохо будет начать с разговора о новой пластинке. Итак, как получилось, что Джефф Твиди занимается продюсированием Low? Как вы пришли к этому?
Спархок: Честно говоря, я не знаю. Мы знакомы с Джеффом, думаю, уже шесть или семь лет, в основномо через нашю давнюю дружбу с Нельсом Клайном, который сейчас играет в Wilco, но познакомились мы еще во время его карьеры в Geralldine Fibbers.
Притон: Серьезно?
Спархок: Я не знаю... вы гастролировали с ним и Карлой Бозулич, и когда присоединившись к Wilco, он более или менее уведомлял нас о планах и мы делали несколько шоу с группой, несколько гастролей. Все прошло довольно неплохо и Джефф оказался очень хорошим парнем. Мы выходили на пробежки вместе и все в таком роде в течении нескольких лет и...да, он хороший парень. Мы неплохо ладили и всегда слышали от него такие неопределенные приглашения на следующее сотрудничество, вроде: "Эй, чувак, увидимся с вами позже. Удачи вам."
Или что-то вроде: "Эй, чувак. Ты должен как - нибудь прийти на нашу студию, когда будешь в Чикаго. Вы, ребята, можете записаться там, сделаем что - нибудь крутое." Знаете, это такая разновидность диалога, когда не знаешь, случится ли это, пока не дойдет до дела. Ну так вот, однажды мы слонялись по Чикаго и Джефф был там, работал над какими-то записями с Мависом Степлесом. Мы пришли в студию и Джефф выглядел так, я не знаю, был в хорошем расположении духа. Я сказал, что интересуюсь, не рассмотрит ли его сотрудничество с нами и оставил телефон. Итак, да. Это было довольно просто. Я спросил. Он сказал: "Хорошо".
Притон: Как он работал с вами, ребята, как продюсер? Я имею в виду, я знаю, что делает продюсер, но одна группа отличается от другой, также и люди попадаются разные.
Спархок: Да, это всегда происходит по разному. Разные люди, разный опыт, разные методы работы. В смысле, у нас имеется кое-какой опыт работы с множеством людей, и выбор продюсера - это важная часть процесса работы над альбомом. Работа с разными людьми вдохновляет сама по себе. Это дает нам, наверное, какую-то подсознательную уверенность, чтобы создавать новое, зная, что есть, кому мы можем доверять, кто будет жизненно важной дополнительной парой ушей. Я ценю это. В первую очередь продюсер знает, как вытащить хороший звук наружу и, лично для Low, это было очень кстати, потому что в первые пару дней на записи часто впадаешь в такое состояние, типа: "О, черт, мы собираемся записывать приличный звук или нет?" Понимаешь? Пытаясь найти верную комбинацию примочек и инструментов и в итоге получить высокий уровень. Иногда это настоящая борьба, просто начать и это может уничтожить и креативность, и уверенность забрать всю энергию.
С Джеффом было намного проще, потому что тотчас же мы можем продолжить и звук получался неплохим. Джефф потратил немного времени со мной, пробуя разные гитары - у него есть огромная коллекция и он действительно рубит в этом фишку - мы закончили, оставив пару вариантов, которые казались просто идеальным дополнением для звука, который мы хотели получить. Я думаю, очень полезно, когда есть кто - то, кто может сказать: "Это было хорошо", или "Почему бы нам не попробовать еще парочку?"
И ты можешь полностью доверять его суждению. Не знаю, это хорошо, когда есть возможность просто сосредоточиться на прогоне одной хорошей записи, нежели возвращаясь к остальным и прослушивая все снова и снова, а затем наугад выбирая лучшее. Особенно это касается вокала....думаю, это жизненно важно. По большей части это было его профилем, ведь он еще и вокалист. В смысле, у нас было, может, два или три расхождения во мнениях.
Ты можешь сказать ему: "У меня есть кое - какая идея", или "Как насчет этой партии для песни?" и все такое, но остальное было просто, не знаю, помощь для достижения хорошего звучания, поддталкивая и подгоняя нас. Что - то вроде навигации по процессу достижения лучшего.
Притон: Когда вы записываетесь, есть ли тенденция приносить на студию полностью готовые песни или можете доводить материал уже на записи?
Спархок: По разному. Говоря об последнем альбоме, у нас было все готово. Были записаны демо на все песни и мы появились в студии с этими одиннадцатью песнями, словно: "Вот наши песни. Запишите их." Знаешь, в прошлом мы может и могли бы сделать четырнадцать или пятнадцать и принести всего одиннадцать или двенадцать из них. Но, да, всегда по разному... сначала получается полный кавардак. Когда мы работали над "C'mon", думаю, роскошью было то, что мы можем записаться где - то вне дома, и именно это не давало ни о чем думать, кроме: "Давайте попробуем и посмотрим, что выйдет."
Притон: Долго вы, ребята, записывались с Джеффом?
Спархок: Первая сессия была пять дней, и за это время мы успели записать все. Потом через полтора месяца мы вернулись к работе еще на пять дней - подправляя одну или две вещи в первый день, а затем сводя их все остальное время. Собственно, случилось это очень быстро.
Притон: Итак, у вас получилась великолепная пластинка. Еще более минимальная, чем пара последних записей Low.
Спархок: Да, и я действительно рад этому. Не знаю...запись музыки - всегда немного мистическая вещь. Хм, определенно, было много моментов, где мы чувствовали, что нас заносит. Я ощущал, что было много моментов, где мы, как бы, превосходили планку, и это казалось странным тогда.
Притон: Я имею в виду, в частности в альбоме "Drums and Guns" и на последней пластинке, на них были акустические партии, которых не появлялось в предыдущих записях. Теперь это больше напоминает минимальную сущность ваших предыдущих записей.
Спархок: Да. Думаю, добавление фортепиано во многие песни сыграло свою роль. Около половины - это только фортепиано и акустическая гитара. Я помню, это тот момент, над которым я сомневался и в то же время, словно: "Хм, кажется, мы стремились именно к этим инструментам и с ними каждая наша песня кажется завершенной. Должен ли я остановиться?
Погодите минуточку, это слишком безопасно. Слишком просто?" Ты не хочешь быть...хм, я не хочу быть предсказуемым, но вы спросите: "Это ли не использование старого звучания? Что вообще здесь происходит??" Эти вопросы, которые осаждают тебя во время записи.
Я, в основном, пытался не думать об этом слишком много или оставить все, как есть. Думаю, услышав как звучат некоторые песни, до меня дошло, что: "Эти инструменты для создания музыки используют все, но пусть это останется их западней." Для меня это был риск, на который мы пошли. Думаю, я надеялся, что люди не рассматрят это, как устаревшую вещь или как шаг назад. Оглядываясь назад понимаю, что это было не так сложно.