Вокалист группы Weezer рассказывает о влиянии на него группы Nirvana
20-го февраля Курту Кобейну из Nirvana могло бы исполниться 47 лет. Но 5 апреля 1994 года его жизнь прервалась в связи с самоубийством, совершенным им в Сиэтле. В недавнем телефонном интервью для журнала Rolling Stone, вокалист альтернативной команды Weezer сделал исчерпывающее объяснение в любви к Курту, а также ко всей группе Nirvana.
« В 90-е я был наверно самым главным поклонником Нирваны в Америке – вспоминает Риверс Куомо. – Думаю, что людей, заявляющих как я, найдется огромное количество, но я действительно фанател от их работ. В 1990 году у меня была работа сессионного музыканта на студии Tower – именно в этот момент я стал врубаться в Nirvana. Помню, кто-то наиграл «Silver» и я просто остолбенел.
Немного позже у меня была группы Fuzz, и мы перед каждой репетицией слушали альбом «Bleach». Именно после этого лонг-плея я решил петь, при этом я просто копировал манеру Курта. Сейчас те работы смотрятся несколько смешно: Курт – великий певец, но пытаться петь его голосом совершенно необязательно.
Когда вышел их альбом «Nevermind», мне показалось, что он очень прилизан, очень коммерчески ориентирован. Но чуть позже я все равно осознал, что этот альбом – лучшая музыка на Земле. Тогда я подумал: «Понятно. Я просто возьму аккорды Кобейна и напишу схожие мелодии. И готово!» Это, то самое начало группы Weezer. За первый же месяц я написал много треков, которые вошли в ранний репертуар группы, а уже в феврале 92-го мы начали репетировать. Невозможно не признать, что благодаря «Nevermind» возник и мой коллектив.
Через полтора года мы выпустили альбом на лейбле Geffen Records, на котором были подписаны и Курт с ребятами. Поэтому альбом «In Utero» мы услышали раньше других. Эта пластинка только укрепила нашу любовь к Nirvana. Я отдавал себе отчет, что раз мы подписаны на одном лейбле, то рано или поздно я столкнусь с Куртом. И я побаивался этой минуты, ведь Курт был прямым человеком, и он запросто мог мне рассказать, что мы из себя представляем.
По окончанию работы над альбомом я начал обучение в музыкальном колледже. Помню, как сейчас: я шел по коридору, а кто-то мне сказал, что Кобейн умер. Меня словно со всей силы ударили в живот. После его смерти мне понадобилось немало времени и труда, чтобы понять, что есть еще какая-то музыка в мире, и что она достойна существования. И моя музыка была не исключением в этом самокопании».