Весной 2008-го всем уже стало ясно, что Роуланд Ховард долго не протянет. Он больше напоминал затянутый в кожу скелет, всунутый в темный костюм. Таким его встречали в его любимой кафешке в пригороде Мельбурна.
Официанты подносили огонь к сигарете в его дрожащих руках, а его прозрачно-голубые глаза глядели в сторону улиц, по которым он гулял в свои лучшие и тяжелейшие дни жизни. «Недавно одно фанатское издание прислало мне ряд своих вопросов, – говорил тяжелобольной артист. – И первым же вопросом был следующий: «Вы верите в слова Секс Пистолз, что будущего нет?» Я как раз всегда считал, что панк-рок – это вера в то, что будущее есть. Это давало тебе уверенность. Это значило, что обычная техника не так важна, а важен сам посыл и как ты это делаешь. Все великие рок-вещи – это главным образом стиль, в котором преподносятся музыка и стихи».
С того момента прошло 7 лет. Роланд Ховард, один из главных рок-стилистов, умер от рака в самом конце 2009-го года – 30-го декабря. Но он оставил нам значительное наследие: музыкальный материал банд These Immortal Souls и The Birthday Party, а также ряд сольных записей. Теперь пришла очередь выхода двойной пластинки «Six Strings That Drew Blood», которая появилась на свет благодаря тем людям, которые знали Роуланда лучше других. Сидя неподалеку от любимого местечка Роуланда, Гарри Ховард, Мик Харви и Женевьева Макгакин вспоминают своего брата, коллегу и товарища. Никаких нежностей – все по панку.
По мнению Мика Харви, юный Ховард пришел в Young Charlatans в 1977 году (с этого и начался панк-рок в Мельбурне) из-за «честолюбия». Младший же брат музыканта Гарри добавляет: «Я думаю, что на него очень повлиял Дэвид Боуи. Он тоже желал превратиться в фантастического рок-персонажа. Умного, артистичного, известного». «Но и неуживчивого», – подключается к обсуждению Макгакин. Интересно, что именно магнитофон Женевьевы показал Роуланду магию наложения звуковых дорожек.
По мнению Макгакин, музыкант «постоянно пребывал в поисках» и «сочинял лишь от души». Свои слабые и сильные стороны Ховард сам обозначил в интервью 2008-го года: «Я полностью подчинен эмоциям. У меня не получается прятать свои чувства». «Это так, – подтверждает Женевьева. – Он был чрезвычайно грустным. Но и веселым он тоже бывал. Потешным! Но это не означает, что он был счастлив. Он бывало, говорил: «Когда я счастлив, то какой смысл мне сочинять песни? Самое лучшее, что я могу в таком состоянии сделать – это написать что-то в духе «Ob-La-Di, Ob-La-Da».